Deja Vecu [Уже пережитое] - Георгий Евгеньевич Кузьмин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В смысле? – я продолжал смотреть в окно, немного выпячивая подбородок. Но лишь для того, что бы её дыхание ложилась на мою трёхдневную щетину.
– Сколько раз тебе пришлось угадывать программы и телефонный разговор? Сколько раз ты возвращался? – Аня вновь уставилась в кухонное окно.
– Восемнадцать раз.
– Ого! И я всё не верила?
– Нет. Просто я ошибался. А ошибаться здесь нельзя. Эффект не получался.
– Теперь ты человек, который никогда не ошибается.
– Ну что-то типа того, – проговорил я.
– Слушай, – её голос был настолько спокоен и нежен, что его действия на меня можно описать, как транс в апогее покоя. – А ведь ты можешь заново переживать те мгновения, когда нам вот так вот хорошо с тобой. Боже! Да ты можешь такие часы на неделю растягивать.
О да!
– О да!
– Жаль, что я этого не могу делать.
– Ну, ты можешь попробовать…
Анька разжала мои объятья и подошла к столу, где лежала заветная книга. С минуту они смотрели друг на друга, но никто так и не сделал решительных действий.
– Нет, спасибо, – в конце концов сказала та, что повыше. – Мне сейчас не о прошлом надо думать.
– Ты это о родителях?
Аня села за стол, и начала активно массировать себе висок.
– Да уж, дело дрянь, – согласился я с её мыслями. – Но ведь это ненадолго?
– Если у папы проблемы с чем-то, то это надолго.
– Блин!
Жизнь – капризная семидесятилетняя стерва, которая страдает от своего маразматического климакса, и в самый неожиданный момент нет-нет, да и сделает какую-нибудь неподобающую мерзость. Вопросы «Почему я?», «Почему сейчас?» и «За что?» задавать абсолютно бесполезно. Рациональность в составляющие маразма никогда не входила, и, судя по всему, совершенно туда не собирается.
– Хреново.
– Хреново.
Пока меня одолевали гневливые мысли о нашем положении, Аня совершила поистине исторический поступок, который повлиял на обе нашей жизни вместе взятые. В свои действия она не вкладывала ни волевых усилий, ни заработанных за жизнь знаний и навыков. Мне кажется, она даже не поняла, что именно сделала.
Как глупо иногда получается, что обыкновенное, можно сказать неосознанно-механическое действие может повернуть человеческую судьбу на все девяносто градусов, и задать такое немыслимое направление, о котором даже и подумать невозможно. Если представить, что такой принцип «безрассудных нелепостей» лежит в основе эволюций, революций, рождения религий и войн, то становится страшно. Страшно от того, что нами правит элементарное совпадение, а не «высшие силы» или «вселенская мудрость».
Или же всё же случай, это маска Бога?
Ну да Бог с ним, по сути Анька ни сделала ничего сверхъестественного, и сперва это даже не бросилось в глаза. Она просто в раздумьях взяла пульт и, не глядя в сторону телевизора, включила его.
– Обходя Черкасова, Инусов делает пас в сторону Иванова, который принимает на себя мяч, – напал на наш бедный слух телекомментатор, захлёбываясь в собственном речевом ритме.
Решение задачи с квартирой ко мне пришло молниеносной стрелой.
– Сколько у тебя стипендия? – спросил я, подойдя вплотную к экрану.
– Нам не хватит.
– Вместе с моей зарплатой?
– Это очевидно. У тебя ещё сессия на носу. Чем будешь за неё платить?
– Ты футбол любишь?
Аня фыркнула и уставилась на мою спину, которая перекрывала телевизор с очередным «вековым и решающим» футбольным матчем.
– Таимкин, что за допрос, блин?
– Я знаю как оставить тебя здесь, и обеспечить нас по самую макушку! – после этих слов я резко развернулся, открывая для взора моей благоверной телеэкран.
Переводя взгляд с телевизора на меня и обратно, Анька вопрошающе подняла бровь.
– Это закон жанра, милая. Если мне доступны прыжки во времени, то значит, я могу знать многие вещи наперёд!
– Ну и… – начала было Анька, но слагаемые «ежедневник», плюс «моя улыбка», плюс «футбол» сложились для неё в сумму, которая породила ту же мысль, что и у меня.
– «Спортивный альманах»! Результаты матчей!!! – крикнула она, хлопая себя по лбу.
– Закон жанра, – мне оставалась только кивать и улыбаться своей идее, которая черпала свои истоки из Голливудского блокбастера.
Аня глубоко дышала, еле сдерживая стоны радости и крик дурманного катарсиса. Денежный вопрос, который так плотно взял за горло нашу личную жизнь имел однозначный ответ – ежедневник.
– Значит так, – сказал я, сев за стол и раскрыв потрёпанную книжонку. – Если мы поставим на все близлежащие матчи зная результаты, то прибыль будет просто немыслимой. Мне кажется, нам этого хватит. Так?
– Точно! Надо завтра позвонить родителям и давать отбой.
– Ты сможешь их уговорить?
– У меня будет слишком весомый аргумент – деньги.
– Сегодня этот аргумент может уговорить кого угодно.
– Не умничай. Значит ты сейчас вернёшься на неделю назад и…
Мой указательный палец поднятый вверх остановил Аню, сигнализируя о том, что сейчас главный я, и только я.
– Нет. Неделя назад будет означать, что этого вечера для тебя не было. А повторять свои фокусы и снова тебя убеждать мне лень. Больно ты не доверчивая…
– Станешь тут доверчивой…
– Ладно-ладно. Да и узнавать результаты матчей бессмысленно, потому что ставки надо делать в середине недели, а не сегодня. Сделаем вот как – я переживу следующую неделю…
Аня закатила глаза и заныла сопливым голосом пятилетней девочки.
– Са-а-аш, ну я же съе-еду-у-у!
– Подожди. В конце следующей недели я соберу результаты нескольких игр, и вернусь сюда в «здесь и сейчас».
Анюта сделала «бровки домиком» .
– А папочка купит мне мороженку?
– Папочка купит тебе заводик по производству мороженок!
Моя рука со знанием дела скользнула по странице ежедневника, и по моей воле там появились дата и время этого вечера. Подчиняясь жизненной кривой, моя «способность» всё-таки нашла себе применение во благо. Пускай оно материальное и польза от него сугубо однобокая. Да и вселенское зло оно победить не пытается на усладу мировой общественности. Главное, что фантастика, до недавнего времени считавшаяся мной лишь художественным жанром, начала давать вполне реальные плоды на блюдце с каёмкой цвета индиго.
И так, вечер – утро – офис – день – другой – переезд – интернет – день – ещё – интернет – ежедневник и…
ШМЯК на неделю назад прямиком за Анькин кухонный стол!
– Ну что, пойдём баиньки, – говорит мне Анька, которая даже и не переезжала никуда. И не ревела никому в плечё. И не кляла всё на свете. Она даже не знает, как этот вечер закончится. Для неё в жизненном измерении прошло не больше секунды, что по моему курсу может уложиться в целую вечность.
Она просто сидит на своём стуле и
